Жил-был удачливый, веселый и красивый человек, и все у него в жизни ладилось, все получалось. Много у него было преданных друзей, женщины его любили по-настоящему, глубоко и страстно. И он дружбу водил, и он женщин любил, только себя все же любил больше, поэтому дружбой не дорожил, а женщинам часто изменял.
А это большой грех, ибо сказано: Бог есть любовь. Значит, с любовью шутить нельзя. Когда превысили грехи этого человека меру, отпущенную Господом, решил Бог наказать его. И вот какое придумал наказание. Призвал его, и сказал ему: - Теперь ты будешь влюбляться с неистовой силой, но всякий раз не будет взаимной любовь твоя, и предмет твоей необузданной страсти будет холоден к тебе.
И будешь ты мучиться и страдать, ибо крепка как смерть любовь, люта, как преисподняя, ревность, стрелы ее - стрелы огненные... И чем дольше ты будешь жить, тем сильнее в тебе будет потребность любви, ибо накопились в твоей душе ее неизрасходованные запасы; и тем сильнее будет твое страдание, поскольку самое больше мучение состоит в том, чтобы желать чего-то и не иметь возможности удовлетворить желание. И будешь ты скитаться по свету, влюбляться и обманываться, кричать и не слышать ответа, жаждать общения и оставаться одиноким, искать смерти и не находить ее. И быть по сему, сказал Господь. И стало так."

* И было утро...

* Горькая звезда "полынь"

* Не верь, не бойся, не проси!

* Шлюха Светка в эпоху барабана

* Два ангельских крыла

* Цветы из клумбы и прогулки под дождем

* Зимняя радуга

Горькая звезда «полынь»

Знакомиться с омскими дамами полусвета лучше всего не на улице, а в ресторанчиках и кафе, расположенных либо на Нефтезаводской, либо несколько дальше, на проспекте Мира. Но ее я увидел именно на улице, где вечером было чудесно: сверкали огнями витрины магазинов, широкие окна домов; на тротуаре - сплошной поток людей, тут и там возникали завихрения вокруг бабушек, торгующих семечками и сигаретами, допоздна не уходили домой лоточницы - в общем, весело. Была пора поздней, но теплой осени, и весь город накрывала вечером такая легкая мечтательная дымка.
Девушка сразу обращала на себя внимание, и не потому, что в отличие от всех, никуда не спешила. Она была безупречно красива и казалась звездой, неожиданно упавшей на грязный тротуар.
Я ей об этом так и сказал. Она засмеялась и доверчиво взяла меня под руку. Сердце у меня на короткое время сжалось: стало ясно, что это не профессионалка, а скорее всего студентка, которую только тяжкая необходимость заставила взяться за непривычное ремесло. Сжалось и отпустило. Мужчины ведь в некоторые моменты становятся толстокожими, как носороги, и упертыми, как бараны; что мне Гекуба, если рядом молодая женщина, от которой веет тонким и едва уловимым запахом французских духов, у которой такие выразительные глаза с мерцающими в них звездочками и пухлые, совсем юные губы.
Схема поведения в таких случаях довольно простая: ты идешь с девушкой в ресторанчик, или в кафе, или даже просто в забегаловку, угощаешь ее ужином с доброй выпивкой, во время которого плотно знакомишься и непременно выслушиваешь плаксивую историю о том, что ее заставила пойти на панель несчастная любовь. А потом вы отправляетесь домой - и в постельку. Утром новая знакомая исчезает, прихватив добрую половину вашего бумажника. Иногда этого не жалко.
Ресторанчик был рядом - аккуратная уютная стекляшечка, внутри которой царил уютный полумрак. Тем не менее, когда мы скинули свои одежки, я сумел как следует рассмотреть свою спутницу. Представьте себе красавицу, сумевшую сохранить данные природой утонченные формы, с чертами лица, в которых простодушие казалось оплодотворенным интеллектом незаконченного высшего образования, плюс к этому очаровательная улыбка и глаза, в которых притаилась загадка. Пили мы обыкновенное пиво в высоких фирменных кружках. Звали ее Ольгой.
Столики были разделены замысловатыми перегородками, так что свободной оставалась середина ресторанчика, где под музыку в стиле регги по полной программе отрывались какие-то девчонки. Мы тоже пошли потанцевать, и здесь я почувствовал, что окончательно теряю голову.
Музыка звучала не очень громко, мы сливались в танце воедино, голова Ольги покоилась на моем плече, горьковатый запах ее волос будоражил мое воображение; время от времени она поднимала лицо, на котором загадочно сияли черные глаза, и тихо спрашивала:
- Тебе правда хорошо со мной, да? Правда, хорошо?
Вот чудачка... И откуда такая неуверенность в себе? В ресторанчике курить было нельзя, и мы вышли в маленький тесный тамбур перед входной дверью. Я привлек к себе Ольгу и поцеловал. Она не сопротивлялась, но странное дело - ее губы также отдавали горечью.
- Звезда «полынь», - сказал я и засмеялся.
- Что, что? - переспросила она и вскинула голову.
- Есть такое место в Апокалипсисе... В нем говорится о конце света, может быть в конце тысячелетия. А предшествовать ему будет явление: на землю упадет звезда «полынь» и вся вода в реках и озерах станет горькой, все вообще станет горьким. Это будет началом конца.
- И что же?
- Ты похожа на звезду «полынь». Красивая, загадочная, появившаяся неизвестно откуда, точно упавшая с неба, и вся такая горькая...
Чувствуете, как я заговорил? Прямо, как поэт. Такое со мной бывает, когда выпью лишнего, или когда опьяняет близость привлекательной женщины. В общем, я понял, что пора отчаливать со спутницей в мою тихую пристань. Настроение было хорошим, все складывалось удачно, и в душе я уже чувствовал тихую рождественскую радость, как вдруг Ольга высвободила руку и сказала каким-то странным полушепотом:
- Послушай, ты должен сейчас меня ни о чем не спрашивать, дай мне свой адрес, я приеду к тебе через час и все объясню. Мне только нужно сто рублей... Ты веришь мне?
Это было настолько неожиданно, что я послушно полез в карман и вынул последнюю сотку. Она записала карандашиком адрес на пачке сигарет, мы вышли из ресторанчика и тормознули такси.
- Я приеду... Жди! - крикнула она, садясь в машину.
Честное слово, я не жалел, что так поступил, даже дома, когда, протрезвевший, осознал происшедшее и романтический образ звезды «полынь» несколько потускнел. Жаль было яркого впечатления. Я приготовил постель, потом достал из холодильника бутылку водки, налил себе полный стакан и хряпнул. В эту минуту и промурлыкал звонок.
Голова уже шла кругом, когда я открыл дверь. На пороге стояла Ольга. Как ни в чем ни бывало, она чмокнула меня в щеку и проскользнула в комнату. Я постоял некоторое время в растерянности, потом все же закрыл дверь, прошел на кухню и закурил. В голову лезли всякие нелепые мысли. Смирившись с ее исчезновением, я никак не мог объяснить себе, зачем она появилась вновь. Впрочем, ладно... Пора было баиньки. Выключив свет, я наощупь побрел в спальню.
Комната освещалась от огней уличных фонарей и блеска реклам, причудливые разноцветные тени создавали впечатление неестественности и иллюзорности обстановки. Ольга уже скинула платье и спала под одеялом, положив под голову свой детский кулачок. Я бухнулся рядом. Так странно и нелепо закончился первый день нашего знакомства.
Утром она не ушла, потом осталась еще на один день, потом еще, и еще... Женщина ведь может вызывать двойственное чувство: после первых минут интимной близости тебе либо хочется, чтобы она как можно скорее ушла, либо - чтобы не уходила никогда. Когда отгорит первое лохматое пламя страсти, остается ровный и спокойный свет неизбывной нежности, и если такое происходит - значит, это серьезно, это надолго, может быть, навсегда. Мы были почти счастливы, хотя...
Что-то оставалось между нами незавершенное, недоговоренное, что постоянно задевало и мучило меня. Ольга перебралась жить ко мне и мы проводили вместе почти все свободное время, но иногда она исчезала на несколько дней, и я никак не мог добиться объяснения причин этих недолгих отлучек. В ответ на мои расспросы она лишь смеялась или придумывала какую-нибудь незамысловатую ложь. Объяснения становились все тяжелее, я требовал, чтобы она прекратила свое ремесло, поскольку отношения между нами зашли слишком далеко. Ольга уверяла, что все это не так, как я в пылу ревности себе представляю, что наша первая встреча была случайностью и вообще считать ее проституткой - оскорбление... Однажды мы оба поняли, что дальше так продолжаться не может.
- Послушай, - сказал я, - парень, к которому ты убегаешь каждый раз, наверное, стоит того. Может быть, он моложе меня и симпатичнее... Но пойми, тебе придется выбирать. Мне надоела такая жизнь и бесплодное мучительное ожидание по вечерам.
Это прозвучало достаточно серьезно, и она внимательно посмотрела мне в глаза, потом тяжело вздохнула.
- Ну хорошо... Но это вовсе не то, о чем ты думаешь. У меня нет никого, кроме тебя. А чтобы ты понял все сразу... Дело в том, что я - наркоманка. Понимаешь теперь, куда я убегаю?
Почему-то я поверил ей сразу. Загадка, из которой наполовину состояла эта женщина, оказалась простой, как мычание.
Одновременно я понял, что слишком люблю ее, чтобы оставить все, как есть. Сердце опять сжалось, я даже как-то заволновался, и, поверьте, для этого у меня были свои причины.
- Девочка моя, - сказал я, - Тебе девятнадцать лет... Поверь, у тебя еще достаточно сил для того, чтобы оставить это... Я старше тебя, я знаю, чем все это кончается. Ты будешь просыпаться по утрам и вставать только с одной мыслью, ты постоянно будешь находиться между депрессией и необъяснимым возбуждением. Ты не убережешься и родишь ребенка, будешь любить его истерической любовью, и все же каждый день предавать и тем самым шаг за шагом готовить ему свою собственную судьбу; будешь всем лгать, все время изворачиваться, пока эта гадость окончательно не заменит тебе все впечатления жизни. Подумай, зачем тебе все это, тебе нужна такая жизнь?
Она почти не слушала, только посмотрела как на маленького.
- У меня стаж три года, как ты не понимаешь! Я живу уже в другой системе ценностей, и ничего уже сделать нельзя...
- В какой системе ценностей! - заорал я как ошпаренный. - Нет никакой другой системы ценностей! Ты видишь эти шрамы на моих руках? Ты знаешь, как они появились? Это когда я дома крушил всю мебель так, что осколки стекла летели в разные стороны! У меня все руки были в крови, я голову себе пытался разбить о стену... Поняла теперь? И стаж у меня был не меньше твоего, но я выбрался из этого дерьма потому, что на руках была старуха-мать и семилетняя дочь, и я знал, что кроме меня о них некому будет позаботиться! Я прошел через это и ты пройдешь, я помогу тебе!
Вот так, вырвала признание, которое я запрятал далеко-далеко в уголках памяти. Мы еще долго то кричали друг на друга, то разговаривали спокойно, она принималась то рыдать, то исступленно целовать меня... Хотя что-то Ольга, кажется, поняла и мне показалось, что она готова следовать за мной. Потом уже, когда она спала, я еще долго ворочался и все думал, думал... Наркотик иногда называют «подарком дьявола». Один глубоко верующий человек объяснял мне это так: «Дьявол приходит, дарит тебе эту штуку и ворует твою душу. Он очень хитер и никогда не требует сразу всей души, он предлагает только попробовать и отдать ему одну десятую, одну сотую часть души, просто крошечный уголок. В этом его коварство: кто пустил дьявола в крошечный уголок своей души, должен быть готов к тому, что он захватит ее всю. И ты перестаешь принадлежать себе и своим близким. Сегодня ты еще любишь человека и любим, а завтра он вроде остался таким же, так же ходит и разговаривает с тобой, но это уже не он, потому что души у него нет, а значит и нет тех чувств, которые обретаются в душе. Спасти его можно только тем, что исходит от Бога, а значит, любовью... Почему только два процента наркоманов излечивается от своей пагубной привычки? Потому что лечат тело, а не душу, а наркомания - это болезнь души, наркоманы - это недолюбленные люди, им не лекарств и методик, им любви не хватает...» Тогда, помнится, мы жестоко поспорили. У многих из моих тогдашних друзей-наркоманов были матери, которые их истово любили. Они многое отдали бы за то, чтобы их сыновья стали нормальными людьми.
Многое, но все ли? Вспомнился один из них, Игорь. Он втянулся в наркотики, когда ему было четырнадцать лет. Отец, которого он горячо любил, в то время оставил их и уехал на Север с новой молодой женой. Это была красивая романтическая история, и отец поступил достаточно порядочно: он оставил прежней жене и сыну все нажитое, не оставил только своей любви, которой и не хватило Игорю.
У него никогда в душе не было искреннего желания вылечиться, хотя обошел всех экстрасенсов, всех знаменитых наркологов. Единственное, на что его хватало, - во время лечения «сбить дозу».
Постой, постой... Я встал с постели, подошел к окну и закурил. Ну хорошо, а меня кто любил? Я ведь сам бросил, сам, мне никто не помогал, хотя я и не до конца верил, что переживу эту чудовищную ломку... И ведь не смог, когда находился уже в полном психозе, помчался к Игорю. Так прямо с окровавленными руками и помчался. У того, правда, ничего, кроме таблеток, не было, и я с этими «колесами» вернулся домой. Кто же помог тогда, когда чудовищным усилием я превозмог себя и, плача, стал по одной швырять таблетки в унитаз?
И память услужливо показала облик маленькой девочки в застиранном сарафанчике, которая готова была ходить за мной целыми днями «как хвостик», у которой иногда глазенки становились такими испуганными и несчастными. Маленький ты мой ребенок! Твоей детской привязанности мне было вполне достаточно для того, чтобы скорее голову разбить о стену, чем снова «сесть на иглу»! И хотя сейчас это уже вполне взрослая девушка и учится совсем в другом городе, и письма папе пишет уже редко, она все равно для меня - самая надежная страховка.
Подарок дьявола... Да можно сколько угодно бороться с наркодельцами, уничтожать коноплю и вести профилактические беседы. Но человек уходит в иллюзорную жизнь не потому, что оказался под руками наркотик, а потому что оборвались душевные связи с окружающими его близкими людьми.
Я смотрел в окно. С высоты девятого этажа улицы выглядели красивыми, залитыми ночными огнями, но мне все казалось, что дьявол там, он незримо присутствует на улицах, бродит среди людей и подбрасывает свои страшные и соблазнительные подарки, высматривая одиноких, потерянных, недолюбленных... Дьявол ворует слабые души.
... Утром я проснулся один. Ольга ушла незаметно, оставив записку: «Прости, милый, но это действительно в последний раз. Мы еще будем счастливы, я тебе верю».
Когда она не появилась через неделю, чего раньше не бывало, я понял, что сделал что-то не так. Порылся в ее учебниках и тетрадках - и надо же, повезло: я наткнулся на пустой конверт. Здесь было когда-то письмо, адресованное ей. Я поехал по указанному адресу.
После многочисленных вопросов кто я и зачем, дверь открыла старушка, строгая и седая.
- Нет ее, - сказала она наконец. - Увезли уже.
- Как увезли? Кто? Куда?
- Как куда? В морг. Скончалась она.
Наверное, на меня было жалко смотреть, потому что взгляд старушки смягчился и она объяснила подробнее:
- Вы разве не знали? Наркоманка она была. И вот передозировка. А вы кто ей будете-то?
Я ничего не ответил и молча вышел.
На улице шел снег, большие его хлопья медленно кружились в свете фонарей и световой рекламы, окрашиваясь то в розовый, то в фиолетовый, то в зеленый цвет. Особый дух Рождества уже витал над толпой, во всем чувствовалась та предпраздничная суета, которая мне нравилась гораздо больше, чем сам праздник. В празднике уже есть некоторая обреченность, ты уже знаешь, что он скоро и неизбежно закончится и настанут серые и скучные будни. А вот процесс ожидания - это совсем другое, это как предвкушение чуда.
Было не по-зимнему тепло и запах талого снега напоминал о весне. Сердцем овладевало острое чувство тревоги и печали. Чистое небо нависало над городом, все унизанное звездами, холодно сверкающими алмазными гранями. В уличном шуме невольно слышался нетерпеливый стремительный ритм, похожий на тяжелую поступь приближающегося двадцать первого века. Казалось, он наступал на наш город.
Город, в котором людям не хватает любви, и потому в нем много наркоманов.